Нужна ли западу ослабленная Россия?

Георгий Мирский

Опубликована в «Независимой Газете» 4 августа 2010 под названием «Страхи патриотов»

«Россию хотят ослабить… да что там ослабить - добить, расчленить, подчинить…» Кто из нас не слышал таких воплей? Журналисты, теле- и радио-комментаторы, парламентарии, генералы, профессора соревнуются друг с другом в стремлении убедить российский народ в том, что Запад – а особенно Америка – спит и видит, как бы только причинить нашей стране катастрофический ущерб, разорить ее, что – то у нее отхватить. Что особенно любопытно – чем больше улучшаются наши отношения со странами Запада, тем более энергичным и шумным становится контрнаступление тех, кто заклинает: «Не верьте! Все это обман! Усыпляют бдительность, в ловушку нас хотят поймать!»  И такое массированное, длящееся многие годы промывание мозгов не может не дать результатов. В ходе одного из опросов общественного мнения почти треть респондентов посчитала возможным, что СПИД в Россию специально завезли американцы.

Частично это идет с давних времен. В позапрошлом веке, когда Англией правила королева Виктория, а Россия терпела какую-либо внешнеполитическую неудачу, обычно говорили: «Англичанка гадит». В советскую эпоху любую аварию было принято объяснять одним словом – «вредители». Вообще же отношение русских людей к Западу всегда было двойственным. И двести, и триста лет тому назад они знали, что в Европе жизнь лучше, а порядка больше. Это было аксиомой, так же как всегдашнее убеждение, что в России порядки как были погаными, так и будут. Вспомним Салтыкова-Щедрина: «Все воруют, и все при этом, хохоча, приговаривают: Ну где еще такое безобразие видано?» Но для того, чтобы компенсировать этот комплекс неполноценности, надо было развивать противоположный комплекс – превосходства. Несколько лет тому назад на одном из центральных телеканалов зрителей спрашивали, почему так получилось, что мы Германию победили, а немцы живут лучше нас? Больше всего голосов, почти сорок процентов, получил ответ: «Зато мы душевнее».

Убеждение в том, что все Россию ненавидят и хотят ей всячески напакостить, не основано ни на каких фактах. Автор этих строк работал в США на протяжении девяти лет, разговаривал с самыми различными людьми, начиная от бывших высокопоставленных персон и кончая чернокожими водителями университетского мини-автобуса в Принстоне. Ни разу не слышал ничего плохого о нашей стране, наоборот – лейтмотивом высказываний всегда было одно: «Как же так получается, что Россия, такая великая страна, с такой замечательной культурой, с такими талантливыми людьми, с такими природными богатствами, избавилась наконец от тоталитаризма, получила свободу, а все равно из нее идут плохие вести?»

Конечно, на Западе есть русофобы, точно так же, как юдофобы и исламофобы. Но ведь и антиамериканские настроения распространены по всему свету, достаточно поговорить с французами, турками или латиноамериканцами; я, например, вообще знаю только два народа, по-настоящему тепло относящихся к США – это поляки и иракские курды. Но американцы из-за этого не комплексуют. А нам грех жаловаться на плохое отношение со стороны иностранцев; если наши люди сами не безобразничают, они вправе повсюду рассчитывать на приветливость и благожелательность.

Предвижу по меньшей мере два возражения: во-первых, американцы и европейцы, возможно, не имеют ничего против русских как народа, но ненавидят нашу власть, наше государство, и во-вторых, даже если бы простой народ там нам симпатизировал, это не имеет никакого значения, важна позиция политиков, капиталистов, военных. Что ж, на это можно ответить.

Действительно, нашу власть в США или Англии, например, не очень любят. А свою-то собственную власть, думаете, они обожают, что ли? Ругают и меняют каждые несколько лет. Да и вообще слова «власть» и «любить» не должны сочетаться, по крайней мере в демократическом обществе. Обычно любят только диктаторов и деспотов. Другое дело –  симпатизировать тому или иному правителю. Кажется, из всех российских правителей только двое пользовались симпатиями на Западе – Екатерина Великая и Михаил Горбачев. А отношение там к российскому государству с давних времен, естественно, было неоднозначным. Уж слишком огромной, непонятной, загадочной всегда представлялась Россия, от нее исходила, казалось, некая латентная угроза. Образ мощной, зловещей силы этой колоссальной страны стал стереотипом на Западе, а уж когда Советский Союз стал «авангардом мировой революции», а впоследствии, показав свою силу в войне с Германией, превратился еще и в ядерную сверхдержаву, этот имидж увеличился до размеров смертельной угрозы.

Но все это в прошлом. После краха Советской власти западный мир вздохнул с облегчением. Никто сейчас на Западе не верит ни в глобальные имперские угрозы Москвы, ни в самоубийственную мировую ядерную войну. Правда, там поняли, что нынешний российский режим – не совсем то, что было бы желательно с точки зрения «цивилизованного демократического мира», это неприятно и временами весьма беспокойно, но в общем терпимо. Главное-это то, что исчезла непреодолимая идеологическая пропасть, угроза экспансии «мирового коммунизма». Многие проблемы во взаимоотношениях России с Западом еще не скоро будут решены, но кто сказал, что нельзя жить с нерешенными проблемами?

Труднее на первый взгляд со вторым аргументом: дескать, американские политики, генералы, ВПК органически не могут смириться с существованием сильной независимой России, им нужна Россия слабая, а еще лучше – вообще развалившаяся. Так ли это?

Представим себе на минутку такой сценарий: у супостатов все получается, они добились катастрофического ослабления России. А что такое ослабленная Россия? Это экономически деградирующая. Обнищавшая, распадающаяся страна с отчаявшимся, озлобленным, ожесточившимся населением. Спрашивается: в какую сторону повернется такое население, к кому оно будет прислушиваться, за кем пойдет? За прозападными либералами, демократами? Об этом нечего даже и говорить, во всех бедах будут обвинять как раз их, потенциальная опора западного идейного влияния будет разнесена в куски. За коммунистами? Только частично, уж слишком неприглядный хвост за ними тянется с советских времен. Нет, народ пойдет за крайними националистами, прислушается к их ксенофобским, с нацистским душком призывам. Ненависть к Западу, который «погубил СССР, а теперь и Россию губит», возрастет стократно. Нацисты не смогут прорваться к реальному руководству страной, но их влияние на правящие верхи усилится в огромной степени. Но при этом, как бы ни слабела Россия и какие бы куски от нее ни отваливались, у Москвы в любом случае останется атомная и водородная бомба. Вот вам и прелестная картинка: нищая, распадающаяся, клокочущая ненавистью к Западу и всяким там «дерьмократам» страна – но с ядерным оружием. Что же может быть для Запада хуже такого сценария? И неужели на Западе это не понимают?

Понимают прекрасно, во многих разговорах звучала именно эта мысль. Том Фридман из «Нью-Йорк таймс» писал: «Мы не боимся сильной России, для нас опасна слабая Россия, в которой ракета может свалиться с прицепа грузовика и оказаться где-нибудь в Иране». Поэтому западная дипломатия будет, скрепя сердце и время от времени морщась, продолжать иметь дело именно с сегодняшней Россией как с наименьшим из возможных зол. Ведь легко представить себе, какие чудовищные, поистине апокалиптические последствия имел бы распад России, появление новых, грызущихся друг с другом государственных образований, взрыв исламистского экстремизма в некоторых из них и т.д. Современный мир, и без того крайне беспокойный, превратился бы в кошмар.

«Вот и хорошо для Запада», – скажут некоторые, «вот американцы и будут в этой мутной воде рыбку удить, избавятся от России как конкурента, приберут к рукам наши природные богатства». Тут надо сказать, что часто употребляемый тезис о России как о конкуренте, которого надо добить, по своей нелепости мало с чем сравним. Какой мы к черту конкурент, для кого? Вывозим нефть, газ и оружие – так для этого добра места на мировом рынке хватает всем. А в сфере наиболее важной в современном мире продукции, высокотехнологичной, наукоемкой – где мы находимся, на каком месте? Сколково создадим, будем на равных с Америкой соперничать – так это еще когда рак свистнет. Да если бы даже Россия была серьезным конкурентом – что из этого? Посмотрим на Китай – вот уж всем конкурентам конкурент, весь мир завален китайскими товарами, но никто не собирается Китай подрывать, ослаблять, расчленять.

Беда наших апологетов борьбы с Западом в том, что они живут реалиями вчерашнего, а то и позавчерашнего дня, не понимают, как изменился мир. Им все еще кажется, что для империалистов нет ничего важнее, чем, например, захватить сибирскую нефть. Да у любого менеджера транснациональной нефтяной компании сердечный приступ случится, как только он реально представит себе, что ему придется взяться за добычу и транспортировку нефти на отдаленных российских просторах. А захват территорий, создание военных плацдармов – все это устарело, как дирижабль или граммофон.

Возникает вопрос: ради чего так буйствуют наши разжигатели ненависти, все эти «прикремленные» политологи, журналисты, депутаты? Одно из объяснений понятно: действует советский менталитет со встроенным в него механизмом, обеспечивающим постоянное поддержание необходимого уровня антиамериканизма. Забавно, что этот антиамериканизм в основном показной, лицемерный. Люди то и дело ездят на Запад, готовы лететь в Америку по первому приглашению, у них дети учатся в английских и американских колледжах, у многих деньги в западных банках и даже недвижимость где-то там. Но, вернувшись из очередной поездки, они считают своим долгом «поливать» Америку, таковы правила игры. Да и сигналы сверху улавливаются – мол, ничего нет полезнее для мобилизации народа вокруг партии и правительства, чем педалирование внешней угрозы. И никто не думает, что такого рода игры отнюдь не безвредны внутри страны, для населения, и без того явно деградирующего в моральном отношении. Ксенофобия, разжигание ненависти к «чужим», будь это кавказцы или американцы, неизбежно ведет к росту агрессивности и нетерпимости в обществе, о чем уже давно бьют тревогу социологи. А «ужесточение души» молодого поколения – это ведь угроза не столько для «западного врага», сколько для самого российского общества.