ИРАНСКАЯ БОМБА И РОССИЙСКИЕ РАКЕТЫ

Георгий Мирский

Статья публикуется в газете «Президент»

В последние недели международный кризис вокруг иранской ядерной программы, продолжающийся уже несколько лет, приобрел еще одно измерение: отказ России от поставок Ирану ракет С-300 вслед за голосованием в Совете Безопасности ООН в пользу санкций против Ирана породил множество вопросов и вызвал в Тегеране болезненную реакцию. Иранская пропаганда, равно как и московские адвокаты тегеранских властей обвиняют Кремль в том, что он целиком встал на сторону Запада и чуть ли не совершил предательство по отношению к Ирану.

Для того, чтобы разобраться в сути дела, необходимо прежде всего попытаться ответить на вопрос: в чем состоит цель иранского руководства, вот уже много лет форсирующего программу обогащения урана? Идет ли все-таки речь только о «мирном атоме», как всегда утверждал Тегеран, или же имеется в виду производство атомной бомбы?

Сразу надо сказать, что точных, неопровержимых данных о том, что Иран задумал обзавестись ядерным оружием, нет. Пока что все или почти все, что делается в этой стране в сфере реализации ядерной программы, укладывается в рамки того, что Иран имеет право делать в соответствии с международным правом.

Хотят ли тегеранские правители действительно создать бомбу? Никто на свете, кроме них самих, не может дать ответ на этот вопрос. Многие наблюдатели полагают, что иранское руководство намерено не только создать свою атомную бомбу, но, возможно, и использовать ее для удара по Израилю, о котором президент Ахмадинежад не раз говорил, что это государство должно быть стерто с карты мира.

Автор этих строк считает такие намерения Тегерана маловероятными. Во-первых, атомный удар по Израилю, являющемуся частью территории исторической Палестины, не может быть нанесен таким образом, чтобы евреи погибли, а палестинские и израильские арабы остались в живых. Уничтожить не только шесть с лишним миллионов евреев, но и такое же количество арабов, в основном мусульман- на это не может пойти государство, стремящееся стать лидером исламского мира. Во-вторых, в Тегеране не могут не понимать, что Израиль, в военном и технологическом отношении намного превосходящий Иран, в последний момент успеет нанести сокрушительный превентивный удар обычным оружием. Поэтому гипотеза об атомной бомбардировке Израиля неправдоподобна. Иранские правители могут быть религиозными фанатиками, но они не безумцы.

Но как насчет более умеренной версии: война с Израилем не планируется, но бомбу все же хотят создать как политическое оружие? В таком случае Иран стал бы неоспоримым гегемоном во всем ближневосточном регионе, да и на широкой мировой арене мог бы разговаривать с большими державами как равный с равными. Иранский народ, несомненно, поддержал бы такое правительство, которое фактически ввело бы его страну в ранг великих держав. Всякое недовольство было бы оттеснено патриотическими чувствами, правящий режим укрепился бы надолго.

Эта версия более реальна, но и она вызывает сомнения. Ведь в таком случае другие крупные государства региона немедленно стали бы создавать собственное ядерное оружие. Египет и Саудовская Аравия, давно опасающиеся иранской экспансии, не могут терпеть, чтобы над их головами висела иранская ядерная дубинка. И уравнивание шансов, образование нового баланса сил- на этот раз на основе обладания ядерным оружием- в короткий срок нивелировало бы иранское превосходство. В конечном счете не произошло бы принципиального изменения соотношения сил в регионе. А на мировой арене Иран скорее проиграл бы как страна, развязавшая гонку ядерных вооружений и практически похоронившая Договор о нераспространении ядерного оружия.

Скорее всего Иран собирается не произвести атомную бомбу, а достичь состояния «пятиминутной готовности», т.е. довести обогащение урана до уровня 90%( сейчас уже дошли от 4 до 20%), что позволяет произвести бомбу. Дойти до такого момента, когда все поймут: Ирану осталось сделать один шаг. И вот тут остановиться, воздержаться от такого шага. По существу ведь такое состояние мало чем отличается от физического обладания бомбой, но имеет ряд преимуществ в политическом и моральном смысле. Иран выглядит уже не как «нарушитель конвенции», а как государство даже в чем-то великодушное:» мы стали ядерной державой, в случае чего один шаг – и бомба у нас в руках, но мы обещали, что не будем создавать оружие массового поражения, и держим свое слово».

Таков, как представляется, наиболее реальный и вероятный вариант развития событий, который даже можно назвать оптимистическим на фоне других, зловещих. И если бы так произошло, весь мир «проглотил» бы новый, «полуядерный» статус Ирана, как это уже произошло в случае Северной Кореи. Весь мир, кроме одной страны – Израиля.

Трудно жить спокойно в маленькой стране, которую так и называют – one bomb country, страна одной бомбы, и знать, что недалеко – большая региональная держава, руководители которой открыто говорят об уничтожении еврейского государства, и эта держава идет по пути создания той самой «одной бомбы». В Москве, Париже или Нью-Йорке можно сколько угодно рассуждать о том, что Иран вряд ли на самом деле хочет произвести бомбу, но если вы живете в Хайфе или Тель-Авиве, вы спросите: «а где гарантии? Нет, нельзя допускать того, чтобы мы проснулись утром и узнали, что Иран произвел испытания атомного оружия. Тогда будет уже поздно, надо сорвать эту программу, пока еще есть время, надо разбомбить иранские атомные объекты».

Единственная страна в мире, для которой иранская ядерная программа имеет экзистенциальное значение, является вопросом жизни и смерти – это Израиль. И по существу, хотя об этом не говорят, в центре международного кризиса вокруг иранской ядерной программы все последние годы находится один вопрос: как предотвратить израильский удар по иранским атомным объектам, последствия которого были бы катастрофическими даже не столько для самих ближневосточных государств ( все же до ядерной войны дело бы не дошло), сколько для мировой экономики, для стран Запада и их взаимоотношений с миром ислама, для всего баланса сил на мировой арене.

Ради этого и вводятся санкции ООН. Ведь вспомним, что произошло в прошлом году: Совет Безопасности, ранее трижды требовавший от иранцев прекратить процесс обогащения урана, на этот раз пошел им навстречу, его постоянные члены плюс Германия («шестерка») согласились с тем, что Ирану нужен для мирных целей уран, обогащенный до 20 %. Но только на территории России, т.е. под контролем, исключающим всякий обман. Лучше этого для Ирана ничего не может быть, но он отказался, породив тем самым законные подозрения насчет искренности своих мирных намерений. И тогда осталось одно: ужесточить санкции против Ирана, чтобы его правители поняли одну простую вещь: пора прекращать игру в кошки-мышки с мировым сообществом, выгоднее согласиться со схемой «шестерки», чем терпеть растущие убытки от экономических санкций.

Но резолюция, за которую проголосовали и Россия с Китаем, всегда защищавшие Иран от чрезмерного давления извне, не возымела действия, хотя санкции наносят немалый ущерб Ирану. Ахмадинежад отозвался о резолюции и ее авторах в совершенно неприличных выражениях. Возник тупик, и тут как раз подоспел вопрос об осуществлении поставок Ирану российских ракет С-300 в соответствии с ранее заключенным контрактом. В сложившейся ситуации руководство России сочло невозможным выполнить условия этого контракта, и президент Медведев подписал указ о запрете поставлять в Иран ракеты данного типа и другое тяжелое вооружение.

Можно спорить о том, подпадают ли оборонительные противовоздушные ракеты под определение того типа оружия, которое запрещено к ввозу в Иран резолюцией Совета Безопасности. Дело не в этом. Поставим вопрос так: что бы случилось, если бы данные ракеты были приобретены Ираном?

Последствия были бы двоякими. Во-первых, иранские правители почувствовали бы себя в полной безопасности под российским «зонтиком», сочли бы, что никакие удары с воздуха им уже не страшны. А безопасность в данных условиях равняется безнаказанности. Тегеран мог бы делать все, что угодно, обогащать уран до самого опасного предела, зная, что ни экономические санкции, ни иные методы воздействия ему нипочем. Во-вторых, Израиль, сознавая все это, мог бы окончательно решиться на нанесение воздушного удара по Ирану прежде чем российские ракеты прибудут в Иран и будут установлены и развернуты.

Получается, что отказ от поставок ракет С-300 уменьшил угрозу войны. Теперь иранским лидерам предоставляется еще она одна возможность подумать – стоит ли игра свеч. Это не значит, разумеется, что иранцев отныне надо постоянно шантажировать возможностью израильского удара, но они должны понимать, что сами могут навлечь на себя беду, что в крайнем случае израильская угроза окажется не блефом, а реальностью. И позиция России и при голосовании в Совете Безопасности и при отказе от поставок ракет представляется правильной и разумной, нацеленной на то, чтобы решить затянувшийся конфликт мирным путем.