Россия, Украина и ЕС: можно ли всем договориться

Статья профессора кафедры торговой политики факультета мировой экономики и мировой политики А.П.Портанского. Опубликовано на сайте Совершенно секретно, 27 ноября 2013 года.

Как и следовало ожидать, 26 ноября в итальянском Триесте в ходе пресс-конференции президент Путин сразу получил вопросы по Украине, поставленные достаточно жестко по отношению к российскому руководству: как избежать вмешательства в ее внутренние дела и вообще, чем вызвана столь острая реакция России на перспективу подписания соглашения об Ассоциации между Украиной и Евросоюзом?

Хорошо понимая специфику европейской аудитории с ее прагматическим и правовым подходом к проблеме (в отличие от эмоционально-оборонительной реакции в России), Владимир Владимирович сосредоточился на разъяснении присутствующим вероятных резко негативных, по его мнению, последствий упомянутого соглашения между Киевом и Брюсселем для российского рынка.

Как известно, этот документ предполагает одновременное подписание соглашения о свободной торговле между ЕС и Украиной. Однако Украина уже является участником зоны свободной в СНГ, в которую входят 8 стран – в том числе Россия. Получается, что в результате снятия торговых барьеров между Украиной и ЕС товарам из стран Евросоюза откроется беспрепятственный доступ на российский рынок. Но в РФ в отношении большинства товаров из стран дальнего зарубежья ( в том числе из ЕС) действуют отнюдь не нулевые импортные таможенные пошлины. Следовательно, определенным российским отраслям и предприятиям может быть нанесен экономический ущерб. Что недопустимо. Рассуждение в целом вполне логично. Но, как мы знаем, черт часто кроется в деталях.

Проблема взаимодействия двух зон свободной торговли (ЗСТ), которую затронул Путин, отнюдь не нова для мировой торговли и, соответственно, существуют способы ее решения. Североамериканская зона свободной торговли НАФТА, в которую входят США, Канада и Мексика, – крупнейшая в мире ЗСТ. Между тем США также заключили соглашения о ЗСТ с Австралий, Чили, Сингапуром, Марокко, Южной Кореей и некоторыми другими странами. Другой участник НАФТА – Канада – подписала аналогичные документы с Израилем, Чили, Коста-Рикой и продолжает вести переговоры о свободной торговле с другими странами. Наконец, третий участник НАФТА – Мексика – также имеет свои соглашения о ЗСТ с третьими странами. Недавно США и ЕС начали переговоры о создании ЗСТ, которая, в случае удачи, по торговому обороту переплюнет НАФТА.

Разумеется, во многих, если не в большинстве упомянутых случаев возникают проблемы, аналогичные тем, которые имел в виду президент Путин. Однако, как правило, большую часть этих проблем удается решить путем взаимных переговоров и консультаций. Возникает вопрос: а мы разве не могли тоже попытаться решать возникающие между Россией и Украиной похожие торгово-экономические проблемы, сев за стол переговоров?

Украинская сторона в последние месяцы не раз заявляла, что готова ответить на обеспокоенность российских партнеров, обусловленную последствиями для рынка РФ будущего снятия торговых барьеров между Украиной и ЕС. Для этого требуется договориться об элементарных мерах по определению страны происхождения товаров на таможне, что является весьма распространенной практикой в современной международной торговле. При этом мы сами уже имеем подобную практику. У члена Таможенного союза (ТС) Казахстана таможенные пошлины по нескольким тысячам товарных позиций до последнего времени оставались ниже ставок Единого таможенного тарифа стран ТС, т.е. ниже российских. Реагируя на озабоченность российской стороны, власти Казахстана в 2011 г. дали гарантию, что ряд товаров, импортируемых ими по более низким пошлинам, не будут поступать в Россию после отмены таможенного контроля на внутренних границах. Москва обошлась без каких-либо жестких жестов в адрес казахстанской стороны, приняв ее устные гарантии.

Понятно, что ситуация в цепочке ЕС-Украина-Россия сложнее, объемы торговли больше. Евросоюз, как никак, является главным торговым партнером России, из него на российский рынок поступает значительная доля машин, оборудования, химической продукции, товаров ширпотреба и пр. После установления режима свободной торговли ЕС-Украина российская сторона, конечно же, вправе отреагировать. Первое: отказаться от нулевых пошлин в торговле с Украиной и повысить их до уровня, который действует у нас в отношении ЕС и других стран дальнего зарубежья в соответствии с условиями нашего присоединения к ВТО. И второе: ввести контроль за движением наиболее чувствительных для российского рынка товаров на основе определения страны происхождения. Вот собственно и все, если не вдаваться в технические детали, что потребовало бы уже другого формата и объема комментирования.

Именно об этом, т.е. о конкретных вопросах доступа товаров с Украины на российский рынок после подписания соглашения с ЕС и надо договариваться, как это делается во всем мире. Конечный результат этих договоренностей может быть различным и определять его в значительной мере может российская сторона, имеющая законное право защитить свой рынок и своих производителей.

Однако в упомянутом ответе президента Путина возможность ведения таких переговоров с Украиной не прочитывается вовсе – сам факт установления ею зоны свободной торговли с ЕС уже признается практически непреодолимым препятствием для продолжения нормальных торгово-экономических отношений с ней. На самом деле трудно преодолимые препятствия в нашей двусторонней торговле могут возникать по вполне субъективным причинам, в чем мы убедились в августе с.г., когда российская таможня остановила на некоторое время практически весь украинский экспорт. Позднее сами российские высокопоставленные чиновники признали, что это была «демонстрационная акция», призванная показать Киеву, каковы могут быть потери Украины в случае ее сближения с ЕС. То есть, даже оставаясь в рамках правил, при желании можно нанести партнеру такой ущерб в торговле, от которого его экономике явно не поздоровится. В случае Украины, отправляющей около трети своего экспорта в Россию, это именно так.

Не исключаю, что смысл сказанного Владимиром Путиным в Триесте может быть в дальнейшем растолкован и интерпретирован российской стороной таким образом, который сохранит возможность решения острых торгово-экономических вопросов путем переговоров. Очень хотелось бы надеяться на это.

Одновременно в завершении данного комментария позволю себе хотя бы вкратце изложить совсем иную точку зрения на сложившуюся ситуацию, которая выражалась в последние дни не только в аналитических, но и в российских дипломатических кругах, разумеется, неформально.

Мы давно уже обозначили страны Евросоюза в качестве нашего долговременного стратегического партнера. Свидетельством тому - подписанное в 1994 г. Соглашение о партнерстве и продолжающиеся переговоры о выработке нового соглашения о стратегическом партнерстве. Конечно, в последние годы было и немало трудностей во взаимных отношениях. Однако стратегическую цель сближения с Европой никто не отменял. На определенном этапе получилось так, что наш сосед Украина готов к более решительным шагам по сближению с ЕС. Как реагировать на это? Почему бы не взглянуть на эту ситуацию по-другому – не попытаться сделать из Украины проводника своих интересов в Евросоюзе, с которым мы остаемся стратегическими партнерами?

В сегодняшних обстоятельствах это звучит несколько фантастически. Потому что для этого в течение всех предшествующих лет надо было иначе строить свои отношения с ближайшим соседом, создавая доверие, искоренив в себе любые имперские поползновения и признав не только де-юре, но и на ментально-психологическом уровне, что Украина это самостоятельное независимое государство, от сотрудничества и добрых отношений с которым можно иметь огромные выгоды не только в рамках постсоветского пространства, но и на внешней арене. Да, теперь уже это скорее фантастический сценарий. Тем не менее он вовсе небесполезен для осмысления. Мы ведь и любим читать фантастику за то, что она обогащает наш разум, помогая порой найти нестандартные решения в нашей реальной жизни.

Алексей Портанский, профессор НИУ ВШЭ, ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН