Венский концерт XXI века

С.А.Караганов

Декан факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ

2015 удивительно богат на юбилеи. 70 лет Великой победы и окончания Второй мировой войны. 25 лет падению Берлинской стены с последовавшим объединением Германии. 40 лет со дня подписания Хельсинского акта с последовавшим за ним  созданием ОБСЕ.

На этом фоне полузабыли о славном юбилее – о 200 летии окончательной победы над Наполеоном в общеевропейской войне и о Венском конгрессе. На нем, как бы сейчас выразились, в процессе  неофициальных консультаций, сила России, идеализм и мудрость Александра I, дипломатический гений Меттерниха и Тайлерана позволили придти к созданию «концерта наций», обеспечившего на несколько десятилетий почти абсолютный мир в Европе и почти на столетие – относительно мирный порядок, позволивший континенту войти в свою самую блистательную эпоху. Главное достижение Венского конгресса – послевоенный порядок был относительно справедлив, построен без унижения проигравшей Франции.

Насколько известно, и у Александра и у великих дипломатов было ощущение, что они работают на десятилетия. Может быть, поэтому у них получилось. «Концерт наций» состоялся и из-за относительной политической однородности создавших его держав -  или еще полуфеодальных, или уже полукапиталистических, но довольно жестко управлявшихся монархами или узкими правящими классами, разделявшими, как бы сейчас сказали, общие ценности.  

«Венский конгресс» 70 летней давности, когда на серии конференций в Сан-Франциско, Бреттон-Вудсе были созданы ООН, Международный валютный фонд, Всемирный банк и другие институты не сформировал «концерта наций». Последовал биполярный раскол, который не скатился к новой мировой войне только потому, что Всевышний руками Курчатова, Оппенгеймера, Ферми, Лаврентьева, Сахарова, Теллера, Королева, фон Брауна вручил человечеству ядерное «оружие Армагеддона», которое спасло и пока спасает его.

Не получился «Венский конгресс» и после окончания «холодной войны», хотя торжественно звучавшие слова и обязательства Парижской хартии 1990 г. тянули на историческую договоренность о «вечном мире». Многие эксперты, в том числе и автор этих строк, предлагали что-то похожее на «концерт наций». Вместо этого атлантическая часть бывшей биполярной системы решила в мягком варианте повторить один из самых позорных эпизодов своей истории – Версальский мир, поставивший Германию после Первой мировой войны в нестерпимое положение, и приведший человечество ко второй мировой войне за поколение. К тому же Парижская хартия строилась на иллюзии, что стороны конфликта могут быстро перейти на единые социально-политические рельсы. Между тем, Запад быстро пошёл к постевропейским ценностям, а Россия – к традиционным европейским – суверенитету, сильному государству, христианским этическим и моральным нормам, от которых она была насильственно отлучена в коммунистический период. Часть ценностных расхождений предвидеть было трудно. Но одно было очевидно, хотя его попытались не заметить. Россия не могла отказаться от своих самых базовых, генетических ценностей – тысячелетнего стремления к суверенитету и безопасности, а с Петровских времен – и привычки ощущать себя великой державой.

Сейчас Россия, будем надеяться, без большой войны ломает эту вторую версальскую политику.

За войной холодной последовала десятилетняя иллюзия однополярного мира, затем Запад стал политически, морально и экономически проваливаться, а не-Запад подниматься, и наступил сегодняшний мир, который называют многополярным. Но, думаю, многополярность – тоже временное явление, и отражает неприятие мира однополярного (термин появился именно как его отрицание), а также пока неспособность или нежелание увидеть макротенденции, которые уже работают.

Этот термин прикрывает и другую наступающую реальность. Заканчивается 500-летие доминирования вначале Европы, а затем пришедшего на помощь мощного племянника – США. Вероятно, медленный уход многовековой глобальной гегемонии Запада – военной, экономической, идеологической, культурной и подъём не-Запада и составляет важную черту этого этапа мирового развития.

Причин таких изменений много. Это – кризисные явления разного уровня на Западе (о них говорить не хочется в условиях обострения политических отношений: получится злорадство).

Но самое главное – рост, в том числе благодаря созданной Западом экономической, информационной глобализации не-Запада. Страны и народы прежней периферии получили доступ к технологиям, образованию, передовым социальным практикам.  Технологическая революция на транспорте связала рынки. Новые страны получили возможность конкурировать на глобальном уровне, используя свои относительные преимущества.

Условия для такого масштабного и относительно бесконфликтного  перераспределения сил создало присутствие ядерного оружия, сделавшее невозможным военным путем остановить подъём новых сил, не рискуя самоуничтожением.

Цивилизующая роль ядерного оружия очевидна особенно сейчас, когда приличия отброшены, и Запад, проигрывая, стал действовать уже почти без лицемерия и без перчаток, нарушая почти все моральные, юридические или политические нормы им самим же и провозглашавшиеся в годы его расцвета и могущества.

Предлагаю читателю, помнящему о бомбардировках беззащитной Югославии, об агрессии под сфальсифицированным предлогом на Ирак, о нападении на отказавшуюся от ядерной программы Ливию, о попытках свержения неугодного режима в Сирии при поддержке гораздо более угрюмых режимов и сил, представить себе, что бы случилось с подъёмом Китая, если бы у него не было ядерного оружия, а массированное нападение на него не угрожало бы эскалацией с вовлечением сверхядерной России. Боюсь, что Китай лежал бы в руинах, а не наслаждался бы нарастающим благополучием и могуществом. Судя по нынешней ярости от поднявшейся и потребовавшей уважения своих интересов России, добили бы и ее в годы её слабости, если бы не сохраненный в 1990-е гг. героическими усилиями  полуголодных инженеров, ученых и военных её ядерный потенциал. Не раз в международных дискуссиях слышал сожаления о том, что Путина не удастся «проучить» как Милошевича.

Одним из проявлений тенденции к ослаблению, возможно, историческому Запада является полууход США из Европы, Ближнего Востока. При этом США сознательно или полубессознательно (ни в одном документе или серьезном американском исследовании теория управляемого хаоса не провозглашается),  оставляют за собой кризисы и конфликты. Может быть, для того, чтобы вернуться, опираясь на свою все еще огромную военную мощь, или чтобы заставить союзников (в Европе) зависеть от нее. Может быть – из-за потери стратегических ориентиров и некомпетентности в условиях, когда мир пошел по не предполагавшимся сценариям.

США один раз в последние полстолетия уже полууходили – после морально истощившей страну вьетнамской войны. Но вернулись.

Сейчас этот уход может стать более глубоким. Некоторые союзники, особенно в Великобритании, отчаянно призывают вернуться, опасаясь остаться без мощной протекции. Но возвращение на прежних условиях вряд ли состоится. Мир заполнился новыми державами, не желающими прежней гегемонии. Хотя она весьма часто поддерживала относительную стабильность. Но перестала, когда Америка лишилась противовеса – Советского Союза.

Если тенденция к ослаблению Запада продолжится, что вероятно, учитывая вектор изменения соотношения сил, то перед «международным сообществом», а не просто Западом, который пытается говорить от его имени, встанет задача управлять этим процессом, не допуская дестабилизации. Еще лет десять тому назад стоял вопрос об управлении «подъемом новых». Ослабление может занять эпоху и пройти относительно спокойно. Думаю, Европа будет продолжать уступать, конечно, упираясь. Уверенности в политике США нет. Америка, несмотря на все проблемы, все еще бодрая нация.

Сверхжесткая и даже болезненная реакция Запада на российскую политику, нацеленную на прекращение инерционного наступления на ее интересы через попытку втянуть Украину в зону своего влияния и контроля, еще раз говорит, что легким процесс не будет.

Если ослабление Запада будет, похоже, важнейшей чертой предстоящей эпохи, то другой такой чертой станет, видимо, продолжение тенденции к ренационализации мировой политики, возможно, даже и в Европе. А заодно – возвращение на новом витке развития и теперь практически на глобальном уровне традиционной геополитики. Которая еще несколько лет тому назад презрительно отвергалась.

Но это будет другая геополитика. При всей важности военного фактора, раньше игравшего в ней ключевую роль, ныне определяющую роль играет экономика. Что в свою очередь определяется еще одной ключевой тенденцией мирового развития – новой демократизацией. Интересы масс все очевиднее влияют на поведение правящих кругов, даже и в не очень демократических странах. А главное требование масс – обеспечение благосостояния.

На фоне экономизации мировой политики нарастает тенденция к деглобализации или иной глобализации. ВТО в тупике, нарастает процесс формирования региональных торгово-экономических блоков, отход от МВФ и Всемирного банка в пользу региональных банков развития и от доллара и евро.

США пытаются протолкнуть проект Транстихоокеанского партнерства (ТТП), нацеленный на ограничение роста и влияния Китая, Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП), направленного на удержание ЕС в своей орбите. Хотя по большинству оценок ТТИП Европе экономически не выгоден. И те в ней, кто толкает к нему, движимы страхом остаться без прикрытия уходящих США в условиях кризиса ЕС и восстановления России.

Раньше, в «холодную войну» роль приводных ремней США осуществляли военные союзы, сгинувшие или почти забытые – ПАТО, СЕНТО, СЕАТО, АНЗЮС. Теперь делается упор на «сдерживание» конкурентов экономическими инструментами.

Мощный импульс деглобализация получила, когда Запад применил «экономическое ядерное оружие» – санкции – против одного из важнейших мировых игроков – России. Санкции показали сомневающимся опасность полагаться на западные институты, правила, платежные системы, валюты.

Новые страны увидели, что старый Запад, создавший современную глобализацию, но увидевший, что от нее выигрывают другие, отходит от нее. И стали строить свою систему институтов, свои экономические блоки. Один явно сформируется в Латинской Америке, освобождающейся от гегемонии США. Другой – потенциально самый мощный – в континентальной Азии. К нему примыкает и Россия с тяготеющими к ней странами. Назовем это пока безымянное объединение Сообществом Большой Евразии.

Оно будет формироваться вокруг обновленной и расширенной Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Мощный, потенциально исторический шаг в этом направлении был сделан в мае этого года, когда в Москве лидеры России и Китая приняли совместное заявление о сотрудничестве по сопряжению Евроазиатского экономического союза (АЭС) и Экономического пояса Шелкового пути – масштабного китайского плана содействия экономико-логистическому развитию западных регионов Китая и стран к Западу от Китая. Два проекта пытались столкнуть. Получилось наоборот.

Этот проект, безусловно, будет открыт для ЕС и стран в него входящих, может придать импульс их замедляющемуся развитию.

Думаю, что в этом контексте диалог ЕС-ЕАЭС, о котором запоздало начали говорить европейские коллеги, пожалевшие, похоже, после украинского кризиса о своем отказе создавать с Россией единые экономическое и человеческое пространства, теряет актуальность. Диалог, видимо, стоит вести в более широком формате. Может быть ЕС – усиленный и расширенный ШОС.

На пространстве Большой Евразии немало территориальных и иных споров. К югу и западу от региона расположен Ближний Восток, обреченный на десятилетия конфликтов и на экспорт нестабильности. Трудно решаема и проблема европейской безопасности. Во всяком случае в рамках прежних параметров и институтов. Но если проблема нерешаема, нужно выйти за ее рамки.

Поэтому напрашивается создание Форума евразийского сотрудничества, развития и безопасности – современного «Венского конгресса», который мог бы попытаться выработать новые правила и режимы для всего евроазиатского континента. Это должен быть Форум не против, а за. Не против старой системы – пусть желающие европейские страны остаются в НАТО. Но нацеленный может быть на создание новой, созвучной реалиям XXI века, системы.

Успех, разумеется в долгосрочной перспективе, нового «Венского конгресса» возможен и потому, что, похоже, мир идет через острую конкуренцию к новой конвергенции социально-политических моделей. Рыночная экономика в разных вариантах победила почти везде. Новые страны, условно лидерской, нелиберальной демократии, усиливают в своих моделях демократические элементы. Большинство стран либеральной демократии под влиянием вызовов вынуждены будут усиливать авторитарные элементы. Или проигрывать.

В предлагаемой и предполагаемой концепции мирового развития неочевидна роль США. Но это – вопрос к американской элите. Она должна решить, чего она хочет? Скрываться, обидевшись на стремящийся к самостоятельности мир, в полуизоляцию, оставляя позади руины, чтобы потом попытаться вернуться? Или цепляться за «однополярный» момент, возвращения которого, похоже, не хочет почти никто? Или стать ответственным строителем нового, более демократического, равноправного и справедливого мира?

Россия с ее глобально мыслящей элитой, высококлассной  дипломатией, географическим положением может с выгодой и для себя, и для партнеров активно содействовать строительству такого мира, нового «концерта наций».

Опубликовано: «Российская газета» - Федеральный выпуск №6689 (118).