Поворот России к Азии: миф или реальность?

Статья руководителя департамента международных отношений НИУ ВШЭ профессора А.В.Лукина. Опубликовано в журнале Международная жизнь №4, 2016.

Поворот под огнем критики

В последние месяцы 2015 года в России и за рубежом активизировалась дискуссия о повороте России к Азии. Обсуждалось, насколько лозунги о его необходимости и большие ожидания соответствуют результатам реальной российской политики. При этом значительная часть споров шла относительно крупнейшего российского азиатского партнера - Китая.

Примечательно, что новый толчок дискуссии дал сам Китай, точнее, комментарий одного из его журналистов. 17 декабря на интернет-сайте официального китайского информационного агентства «Синьхуа» был опубликован комментарий одного из обозревателей, который с многочисленными ссылками на российских официальных лиц и некоторых китайских экспертов весьма взвешенно проанализировал проблемы внешней и внутренней политики России, указав, конечно, и на трудности. В целом выводы были весьма позитивны и заканчивались выражением уверенности в том, что, «опираясь на собственные силы и разум, а также на эффективное сотрудничество с другими странами, россияне способны преодолеть существующий непростой кризис»1.

Удивление вызвала не сама статья, а реакция на нее некоторых российских СМИ прозападного направления, представители которых увидели в ней то, чего в ней явно не было, и начали бурную кампанию критики российской политики в отношении Китая и Азии в целом. Начало положила «Независимая газета», в которой содержание китайского комментария было изложено под совершенно неадекватным заголовком «Россия зашла в стратегический тупик»2. За ней последовали многочисленные информагентства и интернет-сайты, в материалах которых комментаторы, вероятно, даже не прочитав первоисточник, на разные лады обсуждали, зачем Пекин начал резко критиковать Россию, почему он в ней разочаровался и отдал предпочтение сотрудничеству с Западом. Многие делали вывод, что на российском повороте к Азии теперь можно поставить крест. Интересно, что в этой кампании в едином порыве объединились как прозападные СМИ, всегда стремившиеся в преувеличенном виде показать различные опасности, якобы исходящие от Китая и сотрудничества с ним, так и их противники, указывавшие на то, что в Китае якобы критикуют не Россию в целом, а ее «монетаристско-прозападное» правительство3.

Этот довольно низкокачественный информационный поток вызвал более серьезную дискуссию. Ряд авторов, подводя итоги российской политики поворота к Азии, попытались подойти к ней более взвешенно, но в целом также довольно критически4. Их аргументы можно суммировать в нескольких пунктах:

1. Ухудшение отношений России с Западом сопровождалось завышенными ожиданиями в отношении азиатских партнеров, которые, как считалось, могут почти полностью заменить европейских. Эти ожидания не оправдались.

2. Азиатские партнеры, в особенности Китай, оказались жесткими переговорщиками, в ряде случаев они воспользовались сложной ситуацией в России, чтобы добиться более выгодных для себя условий.

3. Китайские партнеры интересуются только российским сырьем, продажей России товаров и использованием своей рабочей силы, они не помогают ей решить задачи развития собственного производства, импортозамещения, мало инвестируют.

4. Китайские банки опасаются американских санкций и не предоставляют достаточного количества кредитов.

5. Товарооборот с Китаем и другими странами Азии в 2015 году резко упал.

6. Разочарованное российское руководство утеряло интерес к сотрудничеству с государствами АТР, о чем свидетельствует отказ В.В.Путина от участия в Восточноазиатском саммите и саммите АТЭС, а также от встречи с азиатскими бизнесменами на Восточном саммите во Владивостоке.

Из всего этого можно сделать вывод, что, несмотря на некоторые позитивные моменты, масштабы сотрудничества с Китаем и другими государствами Азии не достигли ожидаемого уровня, Азия не смогла заменить Европу и расчет российского руководства на азиатских партнеров был неверным. Далее мнения расходятся. Для одних эта ситуация подразумевает, что с Западом ссорились зря, надо было идти на уступки и следовать за «цивилизованным миром», для других - что надо менять курс правительства и более решительно идти к Азии, приноравливаясь к ее потребностям.

Реальности азиатской политики России

За критикой политики поворота к Азии можно видеть реальные интересы различных политических и экономических групп внутри России. С одной стороны, те, кто имеет бизнес-интересы и собственность на Западе, пытаются доказать вредность и опасность сотрудничества с «непредсказуемым» и «эгоистичным» Востоком. С другой - сторонники более «национально ориентированной» внутренней политики стремятся отправить в отставку нынешнее правительство, которое они считают наследником прозападного курса Гайдара - Чубайса. Однако понимание этого не должно препятствовать разбору их аргументов по существу.

Прежде всего бросается в глаза, что для большинства критиков, несмотря на все различия в их подходах, характерны несколько общих весьма спорных положений. Во-первых, в большинстве критических статей начало поворота Москвы к Азии относят ко времени последнего ухудшения отношений России с Западом, связанного с украинским кризисом. Во-вторых, поворот к Азии рассматривается и оценивается как чисто экономический процесс. В-третьих, критики непропорционально выделяют значение сотрудничества с Китаем. В-четвертых, поворот к Азии рассматривается как альтернатива отношениям с Западом, сохранение сотрудничества с которым якобы подразумевает отказ от интенсификации связей с Востоком.

В действительности, о необходимости развития отношений с государствами АТР в России, а до этого - в СССР, говорят уже несколько десятилетий. Об этом аналитики из академических институтов начали писать еще в период правления Л.И.Брежнева, о новой политике в АТР говорил М.С.Горбачев в 1986 году в знаменитом выступлении во Владивостоке, многое для активизации азиатского направления сделал Е.М.Примаков, находясь на постах министра иностранных дел и премьера.

Он впервые еще в 1998 году сформулировал идею координации действий России, Китая и Индии. Задолго до украинского кризиса многократно выступал с идеями о необходимости повысить активность в Азии и В.В.Путин. При этом поворот к Азии с самого начала связывался не с ухудшением отношений с Западом, а с двумя совершенно объективными задачами: необходимостью налаживания связей с регионом, который постепенно становится центром мировой экономики и политики, а также с решением стратегической задачи развития России - подъемом ее сибирских и дальневосточных регионов.

Конечно, решение этих задач шло медленно. Многочисленные правительственные программы оставались невыполненными, население восточных регионов страны сокращалось, российское экономическое присутствие в АТР оставалось на минимальном уровне. Лишь в последнее время, благодаря усилиям руководства В.В.Путина, достигли некоторых успехов: к саммиту АТЭС во Владивостоке в 2012 году была значительно обновлена инфраструктура, в 2014 году принят важный Федеральный закон «О территориях опережающего социально-экономического развития в РФ», который уже заработал, а также ряд других мер.

Если рассматривать процесс развития российско-китайских отношений, то он также начался еще в брежневский период и с тех пор поступательно развивался при всех сменявших друг друга властях в Пекине и Москве. Он прошел от этапа восстановления, через нормализацию до тесного стратегического партнерства. Это означает, что улучшение отношений между двумя странами объективно соответствует их интересам и не зависит от политической конъюнктуры или отношений с другими странами.

И в российском сближении с Китаем, и в повороте к Азии в целом экономическое сотрудничество является важным компонентом, но лишь одним из многих. При этом коренные причины этого поворота, особенно на первом этапе, определенно относились к сфере геополитики, а не экономики. Советское руководство, проигрывая соревнование с Западом, пыталось использовать нормализацию отношений с Китаем прежде всего для того, чтобы разыграть «китайскую карту» против США так же, как ранее Вашингтон разыграл ее против Москвы, и хотя бы частично разорвать «единый антигегемонистский фронт» (используя китайский термин) США и их союзников с Китаем.

В начале 90-х годов ХХ века для России, пытавшейся проводить однобокий прозападный курс, быстрый возврат после некоторых колебаний к курсу на развитие отношений с Китаем, как и с другими не ориентирующимися на Запад государствами Азии, был действительно вызван экономической необходимостью. Выяснилось, что без китайских военных заказов может окончательно встать весь российский ВПК, а это вызовет серьезное недовольство сотен тысяч занятых на его предприятиях людей (о военной мощи тогда не думали). И несмотря на то что еще в 1996 году Е.Т.Гайдар призывал ориентироваться в Азии на Японию, а против Китая создать военный кордон5, его сторонники были оттеснены, по крайней мере от внешней политики. Заняв пост министра иностранных дел, Е.М.Примаков сразу же заговорил о важности АТР для России6.

В дальнейшем, по мере нарастания взаимного непонимания с Западом, сотрудничество с Китаем, Индией и другими растущими незападными центрами силы стало рассматриваться прежде всего как поиск альтернативы рушащемуся проекту создания единой Европы от Лиссабона до Владивостока, вхождению в единый, мощный, «цивилизованный» мир как главный центр мировой политики. Выяснилось, что в этом центре России уготовано лишь подчиненное место, с чем она согласиться не пожелала. Москва, не сокращая связей с Западом - экономических с Европой, а политических - с США (свидетельство тому - попытка так называемой «перезагрузки»), начала искать тех, с кем она могла бы разговаривать на равных, кто мог бы составить противовес западному направлению и посодействовать уходу от чрезмерной зависимости от Запада.

Основа развития отношений с такими государствами, как Китай и Индия, лежала не в экономических интересах, а в сходном видении будущего мира, в поддержке идей многополярности как альтернативы однополярному миру - где Запад решает все вопросы по собственному усмотрению - в отстаивании решающей роли ООН, в стремлении сохранить систему международного права, как она сложилась после Второй мировой войны, в демократизации международных отношений, то есть учете мнений и интересов незападных государств, в отходе от диктатуры Запада, в плюрализме в международных делах. На этой основе, а вовсе не на экономической, как предсказывали западные аналитики, сложилась группа БРИКС, выросшая не из двустороннего экономического сотрудничества ее членов, а из геополитического сближения Москвы и Пекина, к которому затем присоединились сначала Дели, а позднее - Бразилиа и Претория. Стремление государств БРИКС изменить международные экономические институты, получить в них бóльший вес также тесно связано с их геополитическими амбициями.

Именно на этой основе развивались и развиваются отношения Москвы с Пекином. В редакционном комментарии китайского агентства «Синьхуа» в качестве основных достижений двух стран прежде всего отмечается полное решение доставшихся в историческое наследие приграничных проблем, достижение взаимного доверия в военной области и взаимного разоружения в приграничных районах, упрочение политической и законодательной основы отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, а лишь затем - экономическое сотрудничество. «Синьхуа» приводит мнение китайского эксперта Сунь Чжуанчжи, который замечает, что Россия и Китай имеют близкие позиции по многим важным международным и региональным вопросам, два государства ставят единые цели в ходе международного сотрудничества: выступать против однополярного мира и политики силы, содействовать демократизации международных отношений и разработке более рациональных правил многостороннего торгово-экономического сотрудничества7. Все это относится к политическому, а не экономическому взаимодействию.

Последние изменения

Украинский кризис и последовавшее за ним резкое ухудшение отношений России с Западом, ставшее закономерным следствием давно нараставших противоречий, лишь стимулировали некоторые тенденции, ускорив российский поворот к Азии, а вовсе не став его началом. Основным результатом этого кризиса стало изменение не риторики или планов, но психологии российской элиты, в особенности бизнес-элиты. «В 2015 году уже почти вся российская элита поняла, что противостояние с Западом надолго и неслучайно, что России придется жить в иной реальности, чем предполагали прекраснодушные мечты об интеграции с Западом при сохранении независимости и суверенитета. Они превалировали в российском политическом классе чуть ли не до конца 2000-х годов», - пишет С.А.Караганов8.

Представители крупного российского бизнеса, привыкшие ездить в страны ЕС и США, как к себе домой, покупать там особняки, отправлять детей на учебу и вести дела с западными компаниями на равных, поняли, что на этот раз руководство России не шутит, улучшения отношений с Западом можно не дождаться. А так как большинство из них тесно связаны с этим руководством и зависят от его отношения к себе, им пришлось подумать о реальной переориентации на Восток. К тому же к Западу было утеряно доверие как к партнеру: кто-то попал в санкционные списки и физически не смог продолжить сотрудничество, но и тот, кто не попал в них, все равно начал учитывать такую возможность. Одним словом, политические риски экономического сотрудничества с Западом стали оцениваться многими как слишком высокие.

В большинстве стран Азии такие политические риски отсутствуют. Но там сдерживает другое: инерция привычной западной ориентации, плохое знание азиатских рынков и азиатской культуры ведения бизнеса, нехватка соответствующих специалистов. Поэтому естественно, что экономический поворот к Азии осуществляется медленно, и если у кого-то и были завышенные ожидания, если кто-то и считал, что, скажем, Китай сможет быстро заменить Запад и как торговый партнер, и как инвестор, и как источник банковских кредитов, то он действительно ошибался. Но подобные настроения могли существовать лишь среди крайне слабо информированных представителей бизнеса. Эксперты всегда предостерегали от излишнего оптимизма, объясняли, что государства Азии, даже наш стратегический партнер Китай, никогда не станут спасать Россию за счет собственных интересов, торговать себе в убыток или без достаточной прибыли, инвестировать в непроработанные проекты исключительно из братских чувств. Китай ценит сотрудничество с Россией, она важна ему и в геополитическом (в большей степени), и экономическом (в меньшей) планах, он многократно продемонстрировал, что готов учитывать ее интересы, идти на определенные компромиссы. Но компромиссы взаимоприемлемые, а не те, что несут ему убытки, да еще в той непростой экономической ситуации, в которой он сегодня оказался.

С китайскими предпринимателями нужно работать, доказывать взаимную выгодность проектов, что не так просто, потому что некоторые печальные примеры сотрудничества в 1990-х годах многие из них хорошо помнят. Необходимо изучать китайский рынок, понимать китайскую бизнес-культуру, действительно довольно жесткую манеру ведения переговоров. Надо понимать и китайские обстоятельства, в частности то, что в Пекине ценят сотрудничество с Западом, считают его важным для достижения целей развития своей страны и вовсе не желают конфронтации с ним и не готовы делать то, что это сотрудничество может серьезно подорвать. Cчитая США геополитическим оппонентом, обвиняя их в стремлении сдерживать растущее политическое и экономическое влияние Китая в мире, пекинское руководство пока полагает, что занять свое законное место в мировой системе ему удастся без серьезных конфликтов, путем последовательного давления, разъяснения своей позиции и постепенной перестройки сложившейся системы глобального управления без ее революционного разрушения. Пекин ведет тонкую дипломатическую игру, а не войну с американским империализмом по всем фронтам, как это кажется некоторым слабо информированным российским политикам и экспертам, которые хотят подтолкнуть к подобному, заведомо проигрышному курсу и саму Россию.

Недавно китайское видение России и российской политики было четко сформулировано в статье бывшего заместителя министра иностранных дел, а ныне председателя Комитета по международным делам ВСНП Фу Ин, которая была опубликована в американском журнале «Foreign Affairs»9. И автор, и выбор места для публикации весьма примечательны. Как дипломат, Фу Ин не занималась Россией и вряд ли хорошо знакома с деталями двустороннего сотрудничества, поэтому, вероятно, тут не обошлось без коллективного творчества китайского дипломатического ведомства. Выбор влиятельного журнала явно свидетельствует о том, что статья предназначалась западной аудитории (хотя ее перевод был опубликован и в китайской газете «Гуанмин жибао10). Видимо, автор посчитал необходимым разъяснить западным партнерам китайские мотивы и ограничения для сближения с Россией и подчеркнуть, что (как явствует из подзаголовка) «Китай и Россия близки, но не являются союзниками». В самих Китае и России этого разъяснять никому не нужно, так как эта официальная позиция обеих стран там хорошо известна.

Тем интереснее ясные выводы автора, что «российско-китайские отношения являются стратегическим партнерством и ни в коем случае не браком по расчету: они являются комплексными, крепкими и глубоко укорененными», а «изменения в международных отношениях после конца холодной войны лишь способствовали большему сближению двух стран»11. Далее автор говорит что рассуждения, а возможно, и надежды некоторых западных аналитиков и политиков относительно того, что конфликты в Сирии и на Украине вызовут напряженность или даже разрыв между Пекином и Москвой, явно не оправдались.

В то же время Фу Ин замечает, что ни Китай, ни Россия не собираются заключать юридически оформленный союз или формировать антизападный блок, и отмечает некоторые расхождения. В частности, по ее мнению, Россия в своей политике продолжает в основном ориентироваться на Европу, а Китай - на Азию, российская дипломатия имеет больший опыт ведения дел на глобальном уровне и «имеет тенденцию отдавать предпочтение сильным, активным и часто неожиданным дипломатическим маневрам», в то время как китайская дипломатия, наоборот, реактивна и осторожна. Автор также отмечает, что в России не все смогли приспособиться к изменению соотношения сил между двумя странами, что вызывает теории «китайской угрозы» и опасения относительно роста китайского влияния в «ближнем зарубежье». В то же время, несмотря на решение пограничного вопроса, «китайские комментаторы иногда критически высказываются по поводу 600 тыс. кв. км территории, которые царская Россия аннексировала в конце XIX века»12. Тем не менее, как отмечает Фу Ин, эти различия не ведут к охлаждению двусторонних отношений, которые продолжают крепнуть, прежде всего благодаря развитию геополитической ситуации.

Экономическое сотрудничество

Что касается аргумента о сокращении торговли как показателя отсутствия переориентации России на Азию, то он не выдерживает критики. Во-первых, падает торговый оборот России не только с Азией, а со всеми государствами. Это вызвано ее экономическими проблемами, а в случае с Китаем еще и китайскими, а также падением цен на ее основной экспортный товар - энергоносители. Такое было и после кризиса 1998 года, и после 2008-го, но последующее улучшение экономической ситуации в России всегда вело к тому, что показатели всякий раз восстанавливались и резко росли, в результате чего Китай с 2010 года занял первое место как торговый партнер России. Кроме того, торговый оборот в 2015 году снижался не только у России с партнерами, но и у многих стран мира. Выступая на VII Гайдаровском форуме в Москве 13 января 2016 года, заместитель министра экономического развития России С.С.Воскресенский привел следующие цифры за 2015 год: экспорт в странах ОЭСР снизился на 20,4%, а импорт на 20,8%, в Европе, соответственно, на 13,2% и 14,5%, товарооборот Германии упал на 12%, Японии на 18%, Бразилии - на 16%, Австралии - на 21%13. Таким образом, ничего экстраординарного в российско-китайской торговле не происходит.

В то же время одновременно с падением в торговле наблюдались и благоприятные для России тенденции. По данным С.С.Воскресенского, в 2015 году в российском экспорте в Китай доля минерального сырья снизилась с 78% до 71%, экспорт продовольствия вырос на 23%, а химической промышленности почти на 8%14. Кроме того, как отмечалось выше, торговая статистика - лишь один и вовсе не основной показатель уровня партнерства. В российско-китайском торгово-экономическом партнерстве происходят гораздо более значимые сдвиги. Эти сдвиги как раз и говорят о коренном изменении психологии российских элит, позволившем двустороннему сотрудничеству распространиться на такие сферы, которые раньше для него были закрыты.

Приблизительно те же аргументы приводятся и в комментарии агентства «Синьхуа», полностью посвященном резкой критике тех, кто, ссылаясь на снижение показателей торговли, утверждает, что двусторонние отношения в целом идут на спад. Между тем, согласно комментарию, «за три года Россия стала страной, визиты Си Цзиньпина в которую принесли наиболее значимые плоды»15.

В упомянутом выступлении С.С.Воскресенский выделил несколько знаковых российско-китайских сделок, заключенных в 2015 году, о которых стоит рассказать подробнее.

1. Экспортный проект по сжижению природного газа «Ямал СПГ», в который были привлечены китайские инвестиции в размере 700 млн. евро. Договоренность о продаже фонду «Шелковый путь» 9,9-процентной доли в «Ямал СПГ» была достигнута во время визита премьер-министра Д.А.Медведева в Китай в декабре 2015 года. При этом 20% «Ямал СПГ» уже принадлежит Китайской национальной нефтегазовой корпорации (CNPC).

2. Соглашение о покупке десятипроцентной доли в крупнейшей российской газоперерабатывающей и нефтехимической группе «СИБУР» Китайской нефтехимической корпорацией («Sinopec Group»). Китайские инвестиции составили 1,338 млрд. долларов, что сделало «Sinopec» стратегическим инвестором. При этом предполагается, что в течение трех лет «Sinopec» купит еще 10% акций «СИБУР»16.

3. Консорциум частных инвестиционных китайских фондов выкупил 13,3-процентную долю в капитале в забайкальском Быстринском ГОК у ГМК «Норильский никель» 17. И хотя сумма сделки там не столь велика (100 млн. долл.), она важна, так как является первым случаем масштабных частных китайских инвестиций, причем инвесторы не претендовали на контрольный пакет.

Все эти соглашения, заключенные под самый конец года, свидетельствуют о том, что российские власти теперь поощряют китайские инвестиции в чувствительные секторы экономики, куда ранее они не допускались (достаточно вспомнить известную историю с недопуском той же CNPC к тендеру по продаже в 2002 г.).

Важно и то, что российский холдинг En+Group, объединяющий алюминиевые, металлургические, энергетические, горнодобывающие и логистические компании О.В.Дерипаски, договорился с китайскими корпорациями «Centrin Data Systems» и «Huawei» о совместном строительстве нескольких центров по обработке данных (ЦОД) в Иркутске. Это соглашение было заключено во время визита Президента В.В.Путина в Китай в сентябре 2015 года. Примечательно это потому, что, по данным СМИ, когда в январе 2005 года во время совещания по проблемам высоких технологий в Новосибирске председатель Сибирского отделения Российской академии наук Н.Л.Добрецов предложил создать сибирский центр информационных технологий совместно с китайскими партнерами, В.В.Путин спросил его: «Зачем с Китаем?», призвал к аккуратности со стратегическим партнером и просил следить за тем, «чтобы эти зоны не превратились потом для китайцев в доступную такую... Ну, понятно...»18. Изменение отношения здесь налицо.

Сделаны серьезные шаги по устранению барьеров в торгово-экономическом сотрудничестве. Так, был подписан Протокол о внесении изменений в Соглашение между Правительством РФ и Правительством КНР об избежании двойного налогообложения и о предотвращении уклонения от налогообложения в отношении налогов на доходы от 13 октября 2014 года, целью которого является переориентация заемного капитала с еврорынков в сторону азиатского рынка капитала19.

И, конечно, основным достижением 2015 года было подписание в мае во время визита Си Цзиньпина в Россию Совместного заявления о сотрудничестве по сопряжению строительства Евразийского экономического союза и «Экономического пояса Шелкового пути», которое дало возможность готовить не только российско-китайские, но и ЕАЭС-китайские проекты сотрудничества, то есть рассматривать ЕАЭС в целом как единого партнера Китая. В настоящее время во исполнение заявления готовятся проекты по совместным инвестициям в транспортные коридоры, по снятию торговых барьеров и сотрудничеству в области высоких технологий.

Немаловажно и то, что уже после ухудшения отношений с Западом были заключены важнейшие российско-китайские контракты в области ВТС, согласно которым Китай получит самые современные виды российских вооружений. Так, согласно сообщениям СМИ, в начале осени 2014 года был заключен контракт на поставку в Китай четырех дивизионов зенитных ракетных комплексов (ЗРК) С-400 на сумму не менее 1,9 млрд. долларов с доставкой в 2017 году. А через год была достигнута договоренность о продаже Китаю 24 истребителей СУ-35. И хотя ведущий российский эксперт по российско-китайскому ВТС В.Кашин и утверждает, что эти контракты нельзя рассматривать как результат украинского кризиса, так как переговоры по ним начались еще в 2010-2011 годах, а «к 2014 году многие спорные вопросы уже были решены»20, все же ранее в России многие высказывались против продажи Пекину новейших российских вооружений. Очевидно, новые трудности с Западом снизили убедительность аргументов скептиков, и здесь, как и в случае с китайскими инвестициями в российский сырьевой сектор, они могли ускорить принятие давно назревавших решений.

Азия - не только Китай

Важные сдвиги происходят и в российском подходе к другим частям Азии. Во время визита в Россию премьера Индии Н.Моди в конце декабря 2015 года был сделан ряд шагов по расширению сотрудничества: подписано Соглашение о поставке нефти на десять лет, достигнуты договоренности о производстве военной продукции, о совместных инвестициях на сумму в 1 млрд. долларов и об объединении усилий по борьбе с терроризмом, подписан межправительственный протокол, облегчающий визовой режим для бизнесменов. Н.Моди заявил о планах увеличить товарооборот к 2025 году до 30 млрд. долларов21. И хотя российско-индийское торгово-экономическое сотрудничество значительно уступает российско-китайскому, Россия и Индия разделяют взгляды друг друга на устройство мира, их геополитические цели совпадают, и вряд ли можно найти россиян, которые недружелюбно относятся к Индии или испытывают в ее отношении какие-либо опасения, или индийцев, которые такие чувства питают к России. Активно развивается и сотрудничество России с АСЕАН и как организацией, а также с отдельными ее странами. Участие или вынужденное неучастие тех или иных лидеров в отдельных мероприятиях тут не показатель. На заседании Совета глав правительств Шанхайской организации сотрудничества в Пекине в декабре 2015 года Д.А.Медведев предложил начать консультации ЕАЭС и ШОС с АСЕАН по формированию возможных экономических партнерств22.

Но особенно активно идет российско-иранское сближение. Кризис в отношениях России с Западом значительно повысил для нее ценность сотрудничества с Ираном. Если ранее Москва с большим вниманием относилась к позиции США и ЕС по иранскому вопросу, шла на определенные уступки, что, в частности, выразилось в поддержке антииранских санкций и отказе от продажи новейших систем вооружения, то теперь ситуация меняется. Однако и здесь изменения начались еще до кризиса, а он лишь эти изменения стимулировал. Как и в случае с АТР, после распада СССР Россия снизила интенсивность своего участия в делах Среднего и Ближнего Востока. В начале 90-х годов ХХ века она практически во всем соглашалась с действиями Запада. Позже, в особенности после того как в 1995 году прозападный А.В.Козырев был сменен на посту министра иностранных дел специалистом по Ближнему Востоку Е.М.Примаковым, даже когда Москва была не согласна с действиями США и их союзников, она предпочитала высказывать свои возражения устно, не предпринимая других мер. Так было, например, во время войны в Ираке в 2003 году.

Ситуация изменилась с началом так называемых «цветных революций» в арабских государствах, которые вызвали новую активность России. В Москве эти революции воспринимались как серьезные угрозы по ряду причин. Во-первых, они подрывали политическую стабильность арабских государств, многие из которых были партнерами России. Во-вторых, часто в возникшем хаосе значительное влияние получали радикальные исламисты, которые могли, действуя через своих сторонников, дестабилизировать ситуацию в самой России и в союзных с нею государствах Центральной Азии. В-третьих, правящая в России группа проецировала развитие событий в этих странах на саму Россию и принципиально выступала против любых способов неконституционного захвата власти.

В результате ухудшения отношений с Западом из-за кризиса на Украине Россия серьезно изменила свою политику в этом регионе. Во-первых, Россия перестала сдерживать свою активность, так как реакция Запада стала заботить ее гораздо меньше. Во-вторых, действия Запада в регионе, особенно в Сирии, стали рассматриваться как одно из звеньев общей политики на окружение России, на лишение ее традиционных партнеров. В этих условиях была выстроена новая линия Москвы в регионе. Она сводилась к следующем пунктам:

1. Поддержка правительства Б.Асада военными средствами с тем, чтобы его войска смогли улучшить положение и восстановить контроль над всей страной или хотя бы на значительной ее части (в последнем случае Б.Асад смог бы вести переговоры об урегулировании с более сильных позиций).

2. Содействие Ирану и его союзникам в их стремлении поддержать Сирию. Достижение соглашения по иранской ядерной проблеме в этом плане воспринимается в России как важная победа. Оно открывает путь к расширению сотрудничеству с Ираном, а также к возможному принятию его в ШОС.

3. Расширение сотрудничества с Ираком, который также борется с ИГИЛ и, по сути, является союзником шиитского Ирана.

4. Расширение сотрудничества с Египтом, власти которого недовольны курсом Вашингтона, поддерживавшего правительство «Братьев-мусульман».

5. Первоначально Россия пыталась играть сбалансированную политику, не порывая отношений с Турцией и Саудовской Аравией и даже пытаясь сыграть на растущих в этих странах антиамериканских чувствах. Однако все более отчетливо складывающееся противостояние в регионе по линии шииты-сунниты действует в сторону роста напряженности между Россией и этими странами. В этом смысле разрыв с Турцией не был случайным. Россия попытается сохранить отношения с Саудовской Аравией. На это направлено недавнее предложение стать посредником в ее споре с Ираном. Но это будет нелегко, учитывая жесткую позицию Эр-Рияда по Б.Асаду, Ирану и его помощь США в снижении мировых цен на нефть, что подрывает российскую экономику.

В результате складывается система сотрудничества между Россией, Ираном, Ираком и Сирией, которой противостоят Турция и Саудовская Аравия со своими союзниками. Речь там не идет о четком союзе, так как действует множество других сложных факторов. Например, ненавидимый как шиитами, так и суннитами Израиль имеет с Россией хорошие отношения, которыми она вряд ли захочет пожертвовать. Сам же Израиль считает угрозу со стороны Ирана и поддерживаемой им «Хезболлы» более опасной, чем даже со стороны ИГИЛ. Важный российский партнер Египет сотрудничает с Саудовской Аравией в Йемене. Отношения с Анкарой важны для Москвы, и ей трудно будет пойти на полный разрыв. Кроме того, в населении самой России традиционно мусульманские народы составляют от 10 до 15%, и большинство из них - сунниты. Их реакцию также нельзя не учитывать.

Если на Западе многие надеялись, что после отмены антииранских санкций смогут развить отношения с ним и даже использовать его против России (например, в игре на понижение цен на нефть), то ситуация явно складывается не в их пользу. Из-за конфронтации с Саудовской Аравией и ее союзниками, которых поддерживают США, значение России для Ирана также возрастает. Россия демонстрирует решительность в желании развивать сотрудничество. В 2014 году были подписаны Межправительственный протокол о сотрудничестве в сооружении на территории Ирана до восьми энергоблоков для АЭС и соответствующие контракты. В январе 2015 года было заключено соглашение о военном сотрудничестве23. Министр иностранных дел России С.В.Лавров неоднократно высказывался в том смысле, что Россия готова поддержать вступление Ирана в ШОС в качестве полного члена и что снятие с него санкций СБ ООН открывает для этого дорогу24. B июле 2015 года иранский Президент Х.Рухани посетил саммит ШОС в Уфе и в очередной раз высказал такую заинтересованность. В августе Иран отозвал иск в Женевский суд к «Рособоронэкспорту» за непоставку ЗРК С-300, которую подал в связи с тем, что в 2010 году Москва приостановила выполнение контракта под давлением США. Россия обязалась поставить их в Иран даже несмотря на то, что они были уже сняты с производства.

В целом политика России на Среднем и Ближнем Востоке вполне соответствует общему курсу Москвы, направленному на создание партнерских отношений с самостоятельными незападными игроками на мировой арене: Китаем, Индией, Бразилией, ЮАР. Иран хорошо вписывается в этот ряд.

Таким образом, поворот России к Азии - реальность, вызванная как политическими, так и экономическими интересами страны. И пусть он происходит не так быстро, как кому-то хотелось бы, и сопровождается некоторыми трудностями, но процесс, как говорится, пошел и вряд ли можно ожидать обратного движения. Конечно, отношения России с Западом знали различные периоды. Нынешний период чрезмерной конфронтации может смениться более спокойным, но полной возврат к прошлому вряд ли возможен. Лишь небольшая, маргинальная часть российского общества продолжает мечтать о единстве с Европой, которая сама вступила в полосу тяжелейшего кризиса. Большинство российской элиты, да и ее граждан, понимают, что никто нас там на приемлемых условиях не ждет. Поэтому, не желая конфронтации и стремясь к рабочим отношениям, Москва при любом правительстве вряд ли будет стремиться к отношениям, основанным на единстве взглядов. «Мирное сосуществование», договоренности о том, о чем можно договориться, при сохранении разногласий - такова будет основа ее отношений с Западом, а это станет все больше сближать ее с незападным миром, прежде всего с азиатскими гигантами, которые давно уже проводят такой курс. В этом и есть прочная основа российского поворота к Азии.

Читать статью полностью: https://interaffairs.ru/jauthor/material/1468